Читаем без скачивания Колдуй, баба, колдуй, дед. Невыдуманные истории о жизни и смерти - Наташа Хабибуллина

В дальнейшем историй, когда я могла погибнуть, но каким-то чудом не погибала, случалось в моей жизни немало. Это выглядело так, словно одна неведомая сила упорно пыталась прекратить мое земное существование, но другая сила, не менее, а то и более могущественная всячески этому препятствовала. Выручал меня, вероятно, все тот же невидимый ангел-хранитель, в минуты опасности подставляя свое надежное херувимское плечо.

В зоопарке

Когда мне исполнилось четыре года, мы с папой полетели в отпуск к его родственникам в Волгоград и попали в страшную грозу. Отец рассказывал, что самолет швыряло и болтало в небе, как щепку. Стюардессы не успевали менять бумажные пакеты насмерть перепуганным пассажирам…

В иллюминаторах слева и справа то и дело вспыхивали молнии. Одна из них едва не угодила в фюзеляж.

Я же о свистопляске за бортом даже не подозревала – спала крепким сном. Поэтому все разговоры знакомых о том, что Миша с дочкой чудом избежали катастрофы, меня совершенно не трогали.

Зато в Волгоградском зоопарке я умудрилась пасть жертвой солнечного удара.

В городе и так было душно и знойно, но в тот день солнце, видимо, решило добить волгоградцев окончательно. Вдобавок мы с папой, не привыкшие к столь высоким температурам, забыли дому панаму.

В зоопарке я вдруг почувствовала, что страшно хочу пить, буквально умираю от жажды. Пока папа бегал к автомату с газированной водой, я подошла к клетке с белыми медведями. Разморенные жарой, мишки ныряли с бортика в бассейн и плавали там, громко отфыркиваясь и поднимая тучу брызг. От бассейна веяло такой свежестью и прохладой, что мне вдруг страстно захотелось очутиться на месте медеведей. Дальше ничего не помню – все поплыло перед глазами. Очнулась я уже дома.

Папа рассказывал, что вернувшись со стаканом воды, он обнаружил меня лежащей без сознания на асфальте. Вокруг уже собралась толпа. Бледную как полотно девчушку пытались привести в чувство, но тщетно – я ни на что не реагировала. Приехала скорая…

Ничего этого я, конечно, не помню, мне вообще казалось, что обморок длился минуту или две – не больше. Я не сомневалась, что прямо из зоопарка мы с папой пошли смотреть какой-то диковинный водопад, а до этого повстречали толпу цыган, которые вели на цепочке ручного медведя. Медведь смешно крутил мордой и танцевал под маленькую концертную гармошку. Отчетливо помню, что под вечер мы вернулись домой, легли спать, а утром меня, как обычно, разбудили голоса в соседней комнате.

Открыв глаза, я увидела над собой встревоженное лицо папы. Оказалось, без сознания я пробыла почти сутки. Папа уж было решил, что привезет в Глазов мой хладный труп, но, к счастью, все обошлось благополучно.

Мультфильм на стене

А сколько раз потом в детском саду и школе я разбивала себе голову, с размаху вылетев с качелей! Однажды катаясь с горки на санках, врезалась на полном ходу в дерево и заработала сотрясение мозга, от которого, впрочем, тем же вечером меня вылечила бабушка – обычным ситом для просеивания муки.

Несколько раз я умудрялась отравиться несвежими продуктами – белковым тортом и арбузом, а в пять лет меня чуть не отправила на тот свет жестокая ангина.

Проваливаясь в бреду в глубокий и пылающий огнем колодец, я слышала, как врач сказал отцу, что я, наверное, сгорю, что при температуре за сорок не выживают.

Мне было все равно – сгорю, так сгорю. С трудом разлепив глаза, в кромешной тьме я увидела, как прямо передо мной на стене приплясывает огромный воробей, а возле него стоит и, улыбаясь, смотрит на меня незнакомый рыжий дядька в очках и желтой клетчатой рубашке. Возле дядьки я разглядела девочку моих лет, она тоже мне улыбалась. Вот она протянула к воробью руку, птица прыгнула на нее, и девочкина рука переломилась пополам, как спичка. Дядька беззвучно засмеялся. Секунда – и видение на стене исчезло.

Почему-то после этого «мультфильма» я поняла, что доктор не прав, я буду жить.

И если до этого момента мне даже думать о еде было противно, то тут вдруг так захотелось пельменей! Я приподнялась на локтях, переползла к дальнему концу дивана и выглянула в коридор. На кухне горел свет. Нетерпеливо позвякивала крышка кастрюли, в которой вовсю кипела вода, аппетитно пахло уксусом и репчатым луком. Родители о чем-то тихо переговаривались между собой. Я набрала побольше воздуха в легкие и, стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал как можно бойчее, потребовала еды.

После этого здоровье мое быстро пошло на поправку.

Глава четвертая

Удар под дых

Не могу сказать, что я росла болезненным ребенком, но временами с моим организмом творилось что-то необъяснимое. Я вдруг начинала задыхаться. Жадно хватала ртом воздух и никак не могла надышаться. Приступы удушья прекращались так же внезапно, как и начинались, без всякого постороннего вмешательства и приема лекарств.

Может, это были отзвуки далекого прошлого? Я уже рассказывала, что появилась на свет с дважды обвитой вокруг шеи пуповиной и какое-то время не могла дышать самостоятельно. Вероятно, мое тело запомнило то ощущение нехватки кислорода и в каких-то ситуациях, напоминавших давнее удушье, мои легкие начинали требовать усиленной вентиляции. Духота угнетала, но стоило сделать два-три глубоких вдоха как всё приходило в норму.

Гораздо неприятнее приступов удушья были вспышки, сопровождавшиеся резкими ударами под дых. Что их провоцировало до сих пор не пойму. Я могла просто стоять на автобусной остановке или бежать кросс на уроке физкультуры, когда внутри вдруг возникало ощущение сосания под ложечкой, как при укачивании. И я с ужасом понимала, что это лишь первый «звоночек» и что сейчас начнется главное действие…

Легкий приступ тошноты сменялся потемнением в глазах и волнообразным покалыванием во всем теле. В руки и ноги словно быстро-быстро втыкали тысячи раскаленных иголок – тело немело, деревенело, становилось ледяным и тяжелым, как камень. Перед глазами расплывались радужные пятна, а рот наполнялся сырым тестом. Я уже знала, если сейчас не присесть – куда угодно, хоть на землю, последует сильнейший удар в солнечное сплетение, из легких вышибет весь воздух, и я лишусь чувств. Падать в обморок на глазах у всех не хотелось, поэтому при первых же симптомах (от сосания под ложечкой до удара под дых проходило минуты две-три) я старалась спрятаться куда-нибудь подальше.

Как сейчас помню, мне десять лет, морозным осенним утром я стою в очереди за «Огоньком» в киоск «Союзпечати», когда меня в очередной раз накрывает. Мне очень нужно купить журнал для папы, поэтому стараясь сохранить сознание, я креплюсь из последних сил. Но руки и ноги немеют, до удара в солнечное сплетение остаются считанные секунды…

Сказав очереди, что сейчас вернусь, я кое-как доползла до ближайшего скверика и опустилась на скамейку. Я сидела там, скрючившись и обхватив руками пульсирующий живот. Казалось, стоит мне отнять руки от живота, и я умру. Что-то мягкое и невесомое, наподобие ватных шариков настойчиво рвалось из меня наружу, или наоборот, толчками пыталось проникнуть внутрь. И я как могла, закрывалась от незримой угрозы.

Постепенно боль утихает. Я даже могу подняться и тихонечко, не отнимая рук от живота, доковылять до киоска. Журнал я все-таки купила. Возможно, именно долг перед отцом (покупать «Огонек» было моей священной обязанностью) помог мне в тот раз справиться с сильнейшим приступом дурноты. В дальнейшем эти приступы повторялись еще не раз, но уже без болезненных ударов под дых. Правда, если я не успевала куда-нибудь присесть, то каждый раз они заканчивались одинаково – я теряла сознание.

Обморок

Однажды обморок случился со мной прямо в церкви во время ночной пасхальной службы. Обычно в церковь я не хожу, но тут зачем-то потащилась на другой конец города.

В маленьком деревянном храме на окраине было людно. Сооружение с трудом вмещало под свои своды всех желающих, но я все же сумела протиснуться поближе к аналою. Толпа напирала и сдавливала со всех сторон. Удушливо пахло воском и ладаном. Спустя полчаса после начала службы, несмотря на то, что двери храма были распахнуты настежь, в воздухе закончился весь кислород.

И тут у меня засосало под ложечкой… Вот когда я пожалела о том, что стою далеко от выхода. Попытки выбраться наружу ни к чему не привели. Прихожане стояли плотной стеной и расступаться не собирались. «Стой смирно!» – сердито цыкнули сзади.

Легко сказать «стой», когда у тебя перед глазами меркнет белый свет. Где-то заплакал ребенок. И в этот самый момент я услышала позади себя шорох падающего тела. Спиной я даже почувствовала легкое дуновение ветерка, вызванное падением, и услышала чей-то встревоженный возглас: «Девушке плохо!» Подумала еще: ну вот, не мне одной.